Весенним теплым днем, прочитав публикацию в областной газете начальника управления архивами Свердловской области А.А. Капустина о том, что большинство людей были расстреляны заслуженно, с трепетом вспомнил я историю репрессированного в 1920 году Виталия Кобякова. Я не понимаю, как можно арестовать человека, не имея доказательств, а основываться только на неподтвержденных показаниях людей и мнениях сотрудников ГубЧК?!

Виталий Кобяков - двадцатипятилетний студент Уральского горного института и образованный человек. Служил в 1915 году в царской армии на тыловом объекте «12-е строительство». Он, как и мы сегодня, учась в институте и занимаясь любимой работой, даже не подозревал, что дорога до особого отдела ГубЧК станет для него последней. Ведь именно 12 мая 1920 года, в весенний теплый день, он пришел на свой первый и единственный допрос. Это здание размещалось на перекрестке улиц Антона Валека (бывш. ул. Большая Съезжая) и проспекта Троцкого (бывш. ул. Уктусская, а ныне ул. 8 марта).

Виталий Кобяков на допросе рассказал сотруднику ГубЧК всю правду о том, что в боевых и карательных отрядах не участвовал, против советской власти не выступал. И дал обещание честно и добросовестно исполнять обязанности по службе. В конце он написал имена четырех своих знакомых, которые могут за него поручиться.

По окончании рабочего дня, 25 мая, после допроса соседа Виталия, сотрудник ГубЧК, так просто, дописал в обвинительное дело пару своих замечаний и подвел невиновного человека к приговору на расстрел. Вот так, всего за пару выдуманных фраз обрывается жизнь человека. Неужели это заслуженно?!

Самое страшное - это то, что наша текущая жизнь мало чем отличается от жизни Виталия Кобякова в 1920 году. Фальшивые дела, пытки, вымышленные показания свидетелей… - это все как будто бы повторяется. Становится страшно, что на месте Виталия может оказаться каждый из нас. Изучение дел невинно репрессированных того времени важно для восстановления доброго имени погибшего человека и предотвращения повторения тех страшных событий.

Из-за коронавируса народ уже принялся вовсю скупать гречку, а за океаном то же самое делают с туалетной бумагой. Казалось бы, что россияне будут с ней делать, ведь не съедят же они её всю сразу? Народ иной раз заставляет меня удивляться, но ещё больше меня изумила власть Советская. Тем более, что меткую фразу однажды сказал писатель Салтыков-Щедрин:

"Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления."

Так можно охарактеризовать всю политику коммунистов во время Большого террора. Люди, под которых шили расстрельные дела, часто поражались такой власти.

Лучше всего рассказать об этом на примере одного из ТАКИХ дел.

В 1912 году - чуть больше сотни лет назад - родился Рейнгольд Миллер. Он был немцем и сыном переселенцев из Крыма, по тем временам ничего примечательного. Однако его отец промышлял наймом таких же свободных крестьян, как и он для работы на его личном хуторе, да ещё и за деньги?! Естественно, на такое проявление кулачества, жёстко порицавшегося в СССР, органы ответили ещё жёстче, отобрали имение у Миллеров и отправили их на трудовую ссылку, иначе говоря, на принудительные работы к нам, в Свердловскую область. Молодому немцу лишь недавно исполнилось 18.

Настал 1937 год, Ежова недавно назначили главой НКВД, и уже появилась информация, что Рейнгольд таки тайно разваливает социализм, подло пользуясь помощью немецких фондов, разумеется, тайно финансируемых шпионами. Его обвинили в том, что он сломал трактор, на котором должен был копать уголь и рассказывал, что в России царил голод и разруха.

Есть только один маленький нюанс: все доказательства в деле были написаны только со слов Миллера, сидевшего под следствием в КПЗ. Никакихвещдоков не нашли, даже обыскав его квартиру. Свидетелей, которые бы точно дали достойные показания, тоже не было.

Увы, дело, сшитое белыми нитками не прекратили, наоборот, Рейнгольда успешно обвинили в шпионаже по статье тогдашнего Уголовного Кодекса. Что меня поразило, так это то, что целый госаппарат, подобно интернет-троллю, решил позволить себе судить людей просто так направо и налево.

В то мрачное время, как метко выразился журналист Семён Чирков, всё государство сошло с ума. Возразить мне нечего, оно тогда конкретно сошло с катушек. Уж где я не хотел бы жить, так это в Советском Союзе 30-х годов, ибо в стране в те времена царила презумпция виновности, где государство заранее причисляет тебя к врагам общества.

В Нижне-Исетском детском доме на завтрак, обед и ужин давали овсяный кисель – пресный, без сахара и без соли. Однажды один воспитанник не вытерпел и не стал пить кисель , тогда пришел воспитатель и сказал: «Если ты его сейчас не выпьешь, то я тебе его на голову вылью!» Тогда мальчик схватил стакан с киселем и бросил назад через плечо . На стене висел портрет Сталина… Все остальные воспитанники мгновенно нагнулись , буквально легли на столы и закрыли головы руками . Из первого источника нам известно, что мальчика увозили на Ленина 17, другие же говорят , что дело обошлось закрытием в чулане . Ходят слухи, что и Владимира Константиновича Смирнягина (директора детского доиа) тоже увозили на Ленина 17...

Я прослушал этот рассказ два раза. И что-то я узнал новое, но история с овсяным киселем поразила меня вновь. В первый раз я думал: «Как же так, но ведь из-за какого-то киселя можно увести человека на расстрел???!!!»

А во второй раз, когда прошло время , я начал думать иначе : «Что чувствовали остальные ребята, если при этом поступке они даже головы закрыли руками ?!», ведь сегодня ни одного ребенка не везут в тюрьму за то, что он бросил стакан с киселем. Да, это плохой поступок, можно сказать, что хулиганский, но почему он вызвал такую реакцию у всех окружающих? Я думаю – потому, что абсолютно все боялись. Страх парализует волю — способность сопротивляться обстоятельствам. Человек страдает от постоянного стресса — у него появляется также непреодолимое чувство собственной неполноценности. Я считаю, что совершенно неприемлемо жить в страхе,так как это разрушает психику, и следовательно – личность человека. Я бы не хотел так жить.

Думаю, никто не станет спорить с тем, что политика прочно проникла в нашу жизнь и оказывает на неё значительное влияние. Да и когда ты слышишь о политике буквально из каждого утюга сутки напролёт, сложно избежать такой темы. Сегодня, к счастью или сожалению, мы тоже затронем эту тему на одном весьма интересном случае.

Тридцатые годы СССР, Свердловская область. Кириллова Анна Васильевна осуждена на пять лет лагерей. Из-за чего? Шпионаж для Японии. Её брата также отправили в лагерь по такому же обвинению. Мать тоже. А дочь Анны осталась одна. И что? Ну, отправили и отправили. Это когда было-то? И вообще, если сослали, то значит было за что. Так ведь? По факту, нет. Ни у кого из членов семьи не было доказано факта шпионажа. Ни у кого. И ничего. А в лагерь-то отправили. Почему? А вот здесь и начинается самое веселье.

Если говорить кратко, то волею судьбы семья Кирилловой оказалась в г. Харбин. И что из этого? А дело всё в том, что у СССР и г. Харбина была очень долгая и сложная история отношений. Так, после революции в Харбинскую область бежало много «белых», из-за чего там сформировалось достаточно сильное антисоветское движение. Плюсом, Харбин находился на территории Китая, и кроме строительства железной дороги никак не интересовал власть страны советов, что поспособствовало сохранению дореволюционной культуры. А в довершении всего к тридцатым годам рядом с Харбинской областью возникло марионеточное государство Маньчжоу-Го, которым управляла Япония. И? А то, что часть своих «владений» СССР продал фактически Японии. Так что для всё более параноидального и запутавшегося в себе государства там собрался подозрительный контингент: «белые», китайцы, японцы, антисоветчики и, наконец, работники строящейся железной дороги, которые могут или уже попали под это «дурное» влияние. А потом в тридцатые годы СССР активно вошёл в стадию индустриализации, а рук-то рабочих в стране уже не хватает, ибо миграция, прошедшая гражданская война и репрессии. Было дано «приглашение» «харбинцам» возвращаться на свою родину и включаться в работу. И многие люди поехали. Семья Кирилловой тоже. Но государство вспомнило, что же за люди такие в Харбинской области живут, а они же их практически в самое сердце страны на важные производства, а там ещё и Германия что-то чудит...вобщем, Советы подумали и решили по-быстрому избавится от «харбинцев», а то мало ли что?

Теперь понятно, куда идёт дело? Лагерь, ссылка, расстрел. Почему? А потому что ты – враг народа, антисоветчик, шпион и т.д. Кирилловым, как и сотням других людей, просто не повезло. Так сказать, оказались не в то время и не в том месте. Хотя, постойте. Нет. Страна сама позвала их сначала в Харбин на работы, а потом обратно и сама же решила их «выбросить», потому что из-за её «подковёрных игр» и скачущей внутренней политики «харбинцы» стали не выгодными, лишними.

Неприятная ситуация, не правда ли? Живёшь себе спокойной честной жизнью где-то у себя в области, а тут ты уже враг народа и добро пожаловать в лагерь. Но это было давно! Ситуация сейчас другая! Такого повториться просто не может! Да? Я бы не была в этом так уверена. Статей таких как враг народа или неблагонадёжный уже нет в нашем законодательстве, но по факту политические заключённые в нашей стране есть. Да и если посмотреть, ситуация не такая уж и радужная. Можешь ли ты с полной уверенностью заявить, что с тобой такого не произойдёт? Что в одночасье ты не станешь невыгодным для политики, проводимой государством? Что тебя просто не «выкинут на обочину жизни»? Я бы детально проанализировала ситуацию, прежде чем дать ответ.

Я прохожу мимо болезненных моментов в жизни. Быстро пролистываю ленту ВК, если вижу пост о смерти, особенно о мучениях животных. Быстро прохожу мимо попрошаек на улицах. Наверное, так мой организм пытается защитить психику. И я рада этому. Но все меняется…

Я не знаю ничего о своей родне. С папиной стороны известно лишь то, что он попал в детдом из многодетной семьи. Его родители-пьяницы не могли обеспечивать много детей, вот и сдали папу. А с маминой, что дедушка - военный. И все. Поэтому, когда в школе мы изучали репрессии Сталина, я могла спокойно защищать его. Помню даже, как все в классе не понимали и пытались убедить в обратном. Дальше я защищала уже из странного принципа, по которому всегда хочется отстаивать свою точку зрения до конца. Все потому, что меня это никак не касалось. Да собственно не касается напрямую до сих пор. Но теперь у меня есть стимул бороть свой защитный механизм и свои глупые принципы.

В начале учебного года мне предложили поучаствовать в проекте «Молчать нельзя рассказывать». Его главная цель – показать эпоху сталинских репрессий и познакомить с ней. Мне попалось дело репрессированного учиттлея из села Куровского. В абсолютном спокойствии я начала читать дело Атвасита Бруно Ивановича. И с таким же спокойствием закончила.

Меня абсолютно не задела невиновность того человека и его ненужная смерть. Просто был и нет - бывает. Не то, чтобы апатия в душе, скорее бесчувственность в виде защитного механизма. Он меня не касается, я его не касаюсь. Он просто герой, которого я узнаю по материалу дела. Я даже верила в то, что он был жестоким контрреволюционером, рисовал с детьми свастику и хотел отравить лошадей. Я не была с ним знакома. Не была знакома с его семьей и настоящей историей. И я верила тому, что написано на бумажке.

Но все меняется…

Даже несмотря на мое спокойствие в отношении этого человека, я загорелась идеей узнать побольше. Моя любознательность не дает сидеть на месте. Село Куровское достаточно недалеко от моего города, так что грех туда не съездить. К сожалению, поездка не удалась, но вот с людьми связаться получилось. И я увидела настоящую жизнь моего героя.

Атвасит Бруно Иванович был не просто учителем. Перебравшись в Куровское в 1930-е годы, он оставил там целый клан своих потомков - учителей. Про их династию даже написали в книге «Деревня моя деревянная, дальняя…» с припиской : «Заканчивая рассказ о Куровском, невозможно не сказать о славных династиях, живущих здесь» в их числе и династия Атвацит (именно так правильно пишется фамилия). Даже отчество и фамилию моего героя смогли изменить органы НКВД. Он не Бруно Иванович Атвасит, а Бруно Янович Атвацит. Что уж говорить о его истории.

Да он был арестован в 1927 и 1933 из-за злоупотребления своим положением и властью. Но при этом у него есть Георгиевский крест. Да, в допросе говорится, что он познакомился с некимКруминым, который втянул его в контрреволюционную деятельность. Однако в деле человека, связывавшего их нет и намека ни на одного из них. Также в подтверждение невиновности Бруно Ивановича есть показания бывших свидетелей, которые опровергли свои слова. То есть он не рисовал свастику с детьми, о чем они и твердили. Его же слова о желании отравить колхозных лошадей подтвердить также нельзя, так как этого случая не было.

Когда узнаешь историю человека, он перестает для тебя быть просто героем. Он становится товарищем, и ты вместе с ним переживаешь его жизнь. Твое спокойствие и защитный механизм ломаются. Ты просто не можешь уже сидеть на месте, и тебе хочется восстановить справедливость. Как минимум, рассказать родственникам об этом. Ведь его семья, судя по рассказам жительницы Куросвкого, даже не знала о его смерти от репрессий. Но все меняется…

Течет обычная жизнь, и вдруг человек исчезает. Он потерялся по дороге на работу, или уехав в командировку. Его ждут, ищут. Близкие не находят себе места. Иногда потерянного находят, иногда нет… В истории нашей страны есть страницы – люди исчезали сотнями тысяч. И навсегда. Их имена нельзя было упоминать, история их жизни стиралась. Личности переставали быть таковыми, ачеловеческая жизнь обесценивалась. Именно так можно охарактеризовать эпоху Большого террора. Трагедия первой половины двадцатого века коснулась судеб многих граждан страны: за 1937-38 год в стране было арестовано более полутора миллионов человек, из них 681 692 человека приговорены к расстрелу.Такая статистика приведена на сайте Музея истории ГУЛАГа. И вот что ужасает – о многих людях, пострадавших от репрессий, мы никогда и ничего не узнаем сверх того, что написано в их следственном деле. Получается, всё, что от них останется лет через сто – это некая история преступления. Причем преступления, которое они не совершали. В 1936-37-ых годах Сталин окончательно утвердился в мысли, что партию и страну в целом необходимо подвергнуть массовой и жестокой чистке. Причем речь шла даже не об изоляции «врагов» в лагерях, но об их физическом уничтожении.Период наиболее массовых репрессий, так называемый «Большой террор», начался с назначением на пост главы НКВД Николая Ежова.Вот что писал в своем дневнике о пике сталинских репрессий советский драматург Евгений Шварц: «К этому времени воцарилась во всей стране чума. Как еще назвать бедствие, поразившее нас? От семей репрессированных шарахались, как от зачумленных. Да и они вскоре исчезали, пораженные той же страшной заразой. Ночью по песчаным, трудным для проезда улицам Разлива медленно пробирались, как чумные повозки за трупами, машины из города за местными и приезжими жителями, забирать их туда, откуда не возвращаются».

Тема сталинских репрессий до сих пор, к сожалению, не знакома многим молодым людям. Большинство просто что-то слышало об этом, но даже не подозревает о масштабах Большого террора. На Урале массовые аресты начались весной 1937 года. В Свердловск привозили приговоренных к высшей мере наказания и из Пермской, и Тюменской областей.Расстрелы производились по приговорам тройки областного УНКВД. Более 20 тысяч человек пострадали от Большого террора на Урале.Но от логики цифр, конечно, надо переходить на логику судьбы каждого человека из этих тысяч. Просто представить, что один из них твой близкий. Ощутить и понять, какое поистине огромное число людей было уничтожено, мне помог документальный аудиоспектакль «Маршрут памяти» Музея истории Екатеринбурга. Истории людей, воссозданные по воспоминаниям, по архивам, следственным делам. «Двадцать лет мы ничего не знали об отце, Франце Францевиче Мали. Только в 1958 году получили извещение о его смерти. Оказывается, он был расстрелян почти сразу после ареста в 37 году», - вспоминает Нина Францевна Гарелышева.

В ноябре я побывал вСвердловском государственном архиве. Сюда обращаются родственники репрессированных, чтобы узнать о судьбе своих близких. Вместе с участниками Исследовательской Лаборатории Музея истории Екатеринбурга мы изучали следственные дела. В моих руках – дело №5868 Шалвы Степановича Окуджавы, секретаря Нижнетагильского горкома ВКП (б), и отца барда, поэта Булата Окуджавы. Его арестовали 19 февраля 1937 года, завели на него дело по статье 58-7 и 58-8. "Изобличается в том, что состоял участником контрреволюционной троцкистско-зиновьевской организации и проводил контрреволюционную работу" – написано в обвинении.Изначально мне хотелось узнать, как велось дело, на какие вопросы отвечал Шалва Окуджава,и в чем его обвиняли. Но когда я прикоснулся к документам, то почему-то почувствовал страх, особенно когда читал диалог следователя и обвиняемого. Как будто это я отвечал на вопросы и старался доказать свою невиновность.Допрос Окуджавы продолжался на протяжении нескольких дней, все это время обвиняемого держали взаперти, но его отрицание виныоставалось неизменным. Затем дело закрыли, так как не нашли никаких улик и веских аргументов на причастность Окуджавы к контрреволюционной деятельности. Однако через полгода, в течение которых Шалва Степанович также был лишён свободы, дело вновь возбудили. Теперь к делу были «прикреплены» ещё несколько человек: Марьясин, Буяновский и Миронов. Эти люди признавали свою вину и говорили об Окуджаве, как о участнике заговора.На допросах Окуджава держался стойко. В первую очередь это подтверждается тем, что никого из его подчиненных не осудили.Окуджава был признан виновным и расстрелян 4 августа 1937 года. В архиве я обнаружил документ о приведении приговора в исполнение. Меня это потрясло –как бездоказательнообвинили человека и по ложным показаниям лишили его жизни. А ведь он был сыном, мужем, отцом... Спустя годы Булат Окуджава напишет: «Собрался к маме — умерла,к отцу хотел — а он расстрелян.И тенью черного орлагорийскоговесь мир застелен».Имя Шалвы Окуджавы высечено на Мемориальном комплексе памяти жертвам репрессий на 12-м километре Московского тракта. В 1989 году здесь было обнаружено массовое захоронение. На памятных плитах — имена 18 475 человек, расстрелянных в Свердловске в 1937-38 годах.И до сих пор неизвестны точные границы захоронения.

Есть исторические данные – в одну ночь могли расстрелять 150-180 человек. Количествожертв просто поражает. Это я по-настоящему ощутил на иммерсивном спектакле на 12 километре, посвященному массовым репрессиям. Мне кажется, зрители спектакля не могли не ощутить стыд за ту несправедливость и поражающую жестокость, с которой людей за малейшее подозрение в антисоветских действиях расстреливали. И я вспомнил рассказ Анны Мироновны Черепановой, дочери Мирона Сергеевича Шестакова, арестованного и расстрелянного здесь, на 12-м километре: «Отец у нас был неграмотный. Что он мог? Ему приписывали, что он организовывал ячейки. Да он расписаться не мог!».На 12 километре, осознав масштабы Большого террора и увидев огромное количество фамилий, меня не покидало чувство печали и даже злости на тех, кто стоял за всеми этими смертями.

Жертвами большого террора стали миллионы жителей нашей страны. Разных профессий, разных национальностей. Обычные люди – такие же, как мы с вами.Пострадавшие от Большого террора имеют право на память. На имя. Считаю, каждый из нас должен посетить подобные мероприятия или хотя бы поинтересоваться, что происходило в нашей стране в 1937-39 годах. История нуждается в осмыслении и принятии. Да, нашему обществу сложно говорить о прошлой боли, о репрессиях. Но ведь в теме Большого террора самое главное — это правда. Правда о количестве, о местах, о людях, о судьбах. Именно память — это наш иммунитет. Это то, что хранит нас от возвращения в прошлое и его повторения.

Когда прошло более 80 лет, очень сложно найти дом, где ты в 10 лет провела один месяц. Особенно, если это детский приемник-распределитель, а ты – дочь репрессированного. Холодным декабрьским днем вместе с Маргаритой Яковлевной Герасимовой мы ищем здание, где в 30-х годах прошлого века размещался детприемник. За эти годы Екатеринбург изменился, и поэтому здание мы находим не сразу. Из главных ориентиров – Свято-Троицкий храм, он был недалеко и по пути в баню. Сначала ищем нужный двухэтажный дом на улице Розы Люксембург, но, увы... Аможет и нет его уже? Вокруг нас многоэтажки, время навсегда изменило город.Исследуем квартал за кварталом и, пожалуй, судьба выводит нас на улицу Гоголя. И к дому №42. «Да, это он», - почти шепотом говорит Маргарита Яковлевна. С одной стороны радость – да, нашелся тот дом! А с другой… столько воспоминаний, столько горя и потерь. И Маргарита Яковлевна начинает свой рассказ: «Жили мы в Пионерском поселке, на улице Милицейской. Папа, Яков Яковлевич Романюк, работал выбойщиком на мукомольном заводе №1. Его арестовали прямо там. Мы об этом, конечно, не знали. А вечером пришли за мамой, Елизаветой Алексеевной. Обыск. Состояние страха и неизвестности. Маму увели. А меня с тремя сестрами – Любовью, Галиной и Тамарой увезли в детский распределитель. Мне было 10 лет, сестрам – 8, 12 и 14. Брат был постарше, уже работал, поэтому его с нами не взяли. Через месяц нас отправили в детский дом в Чистополь. Там мы прожили до 1941 года. Потом нас забрала мама. Но нельзя нам было возвращаться в Свердловск до 1957 года, поэтому пришлось остаться жить у родственников в Асбесте. Что случилось с отцом, узнали только в 1975 году, когда открыли часть архивов: «Романюк Яков Яковлевич, 1897 года рождения, арестованный 27 ноября 1937 года, приговорен к высшей мере наказания расстрелу. Приговор приведен в исполнение 13 декабря 1937 года».

Маргарита Яковлевна больше не стала нам ничего рассказывать. Она только порывалась попасть в это здание и узнать, что знают люди, работающие там, о детском распределителе. Мы отговорили ее. Сейчас Гоголя, 42 – обычное офисное здание. И, пожалуй, только стены этого дома, построенного в конце 19 века, помнят переживания и слезы детей 37 года…

Знакомство хотя бы с одной страницей из жизни семьи Романюк стало для нас большой исследовательской удачей. Спасибо за это Нине ФранцевнеГарелышевой, которая познакомила нас с Маргаритой Яковлевной Герасимовой (Романюк), и Татьяне Михайловне Знак, заведующей отделом мемориального комплекса Памяти жертв политических репрессий Музея истории Екатеринбурга, за возможность узнавать об этих людях и рассказывать.

Современный мир все чаще забывает про прошлое. Да, оно жестоко и сурово. Но это наша история, которая сделала наш мир таким, какой он сейчас есть. Чаще всего при слове «история нашей страны» я вспоминаюмножество войн, революций, кризисов и так далее. Но был еще один очень щепетильный момент в прошлом столетии – Сталинские репрессии. Для меня это очень противоречивое явление в нашей истории.

Меня действительно задел факт, что многие люди совсем не разбираются (или не хотят разбираться?) в этой теме, делают поспешные выводы, зная лишь о сухих фактах. Буквально в прошлом месяце я наткнулась на пост в социальной сети, название которой гласило «Знаменитости набирают миллионы лайков, а сколько лайков соберет Сталин?». И, разумеется, я невольно спустилась почитать комментарии. Насколько же явно они разделились пополам. Можно было буквально выделить одни белым цветом, а другие – черным. Одна половина считала, что Иосиф Виссарионович был героем, благодаря которому была выиграна ВОВ. Другая половина утверждала, что он тиран и убийца. И редко, кто прикреплял к своим аргументам настоящие исторические факты и события.

Это действительно важная тема, которую нужно понимать, из которой стоит сделать свои выводы. А было ли это необходимо?

Хочу рассказать вам одну историю. Это история простого человека, чья жизнь в один миг повернулась с ног на голову. ФризенГергард Абрамович – простой лесоруб, сын кулака из небольшого ныне несуществующего села на юге Крымской области. Работал на лесоучастке «Северный Крым». Он был довольно молод, всего 30 лет. Казалось бы, столько времени впереди, но один день изменил все. Арест. Как ни странно, предлог для ареста состоял в его национальности – он был немцем. И осудили его по причине «контрреволюционной и шпионской деятельности одного из иностранных государств». Как и у многих других осужденных, обвинения основывались на личном признании, но не стоит забывать о том, что в эти годы применение физической силы на допросах было не редкостью.

Никаких вещественных доказательств. Только лишь донос от сотрудника НКВД (о котором, стоит заметить, известна только фамилия), неприкрепленный никакими объективными фактами донос привел обычного человека к гибели. Да, высшая мера наказания – расстрел. Как можно приговорить человека к смерти без объективных и неоспоримых доказательств его приступной деятельности? Страшно представить себя на его месте, на месте членов его семьи. Гергард Абрамович имел полную семью – родители и две сестры. Это были совершенно простые граждане, жившие своей жизнью, которая, к сожалению, очень рано перестала быть спокойной. На данный момент его имя выгравировано на мемориале на 12-м километре Московского тракта (Екатеринбург).

Многие подумают «А откуда известно, что он действительно не виноват? Может он действительно совершал какую-либо контрреволюционную деятельность?».Так вот, его оправдали. Просмотрев его дело, я нашла документ, гласящий об отсутствии состава преступления. В связи с этим и дело было прекращено.

Оправдание произошло спустя 30 лет после расстрела. Но что с того? Не думаю, что кому-то стало от этого легче. Его семья так и не узнала об этом. Были разосланы письма в возможные места их проживания, но до получателей эти письма так и не дошли. И всю жизнь с момента ареста члена своей семьи они жили с чувством боли и несправедливости, так и не узнав, что стало с их близким человеком. Потеря собственного ребенка, брата– невероятный груз, который невозможно передать словами.

И самое страшное – эта история не единичная, даже не уникальная. Это происходило сплошь и рядом. Практически каждая семья подверглась репрессиям, люди жили в страхе. В любой момент к ним могли зайти в дом, без каких-либо вопросов арестовать, устроить обыск, увезти. Даже пепел мог стать вещественным доказательством под предлогом «сожженного доказательства». Такие поверхностные и необъективные составляющие приводят меня в недоумение.

Я думаю, каждому стоит задуматься, стоило ли это того. Более 600 000 смертей, более 2-х миллионов приговоренных, сосланных в лагеря на годы. И все, что от них осталось в лучшем случае – память на мемориалах и в архивах. Вплоть до наших дней перепроверяются дела, осужденных оправдывают, их дела прекращаются за отсутствием состава преступления.

У всех свои выводы на этот счет. Кто-то до сих пор будет считать, что эти годы хоть и унесли много невинных жизней, но способствовали победе, ведь среди этих людей были и настоящие шпионы и контрреволюционеры. Другие будут считать, что можно было бы без этого обойтись – слишком большие потери, слишком много пролитой невинной крови. Но мы имеем, что имеем.

Действительно, сложно сделать какой-то однозначный вердикт этим годам. Но для себя я решила, что ничто не стоит человеческой жизни. Я до сих пор не могу понять, каким образом людей без доказательств и с использованием физической силы на допросах приговаривали к неизбежной смерти. Как можно это назвать необходимым, когда даже спустя годы через простые документы чувствуется невиновность? По моему мнению, это вызывает лишь чувство несправедливости.

Совсем недавно я ближе познакомился с историей Нижне-Исетского детского дома, и это новое знакомство заставило снова вспомнить старый вопрос, над которым я частенько размышляю. Личность в истории, как много она может значить. Порой один человек способен разом всё перевернуть, он даже, если очень постарается, вполне может стать зажженной спичкой в комнате, полной газом. Такой личностью в истории Нижне-Исетского детского дома "особого назначения" стал Виктор Константинович Смирнягин. Нужно сразу сказать, что его действия отличались от создания искр в загазованности помещении. Но тем не менее.

Представьте себе картину. Двадцатые годы прошлого века, окраина Свердловска. По правде говоря, то место, где происходили события о которых пойдёт речь, не входило в состав Свердловска, а было соседнем поселением, которое разросталось вокруг Нижне-Исетского завода аж с 1789 года. Со временем урбанизация сделала своим семимильные шаги и теперь это поселение вошло в состав города под названием более нового завода Химмаш. Но вернёмся в тридцатые годы. В Нижне-Исетскефункционирует Детский дом, который является местом особого назначения и руководится, в том числе, и ВЧК. К сожалению, это была не простая формальность. В это место свозили детей раскулаченных и других репрессированных. Быт его был невероятно беден: питались скудно, в более кризисные годы с едой было ещё более тяжко. Бывало, что пальто и пара валенок приходились на одного, а директора менялись, как перчатки. В такую атмосферу зимой тридцать седьмого года прибыли дети не простых репрессированных, а потомки высокопоставленных врагов народа. Среди них была дочь Тухачевского. Да да, они были доставлены прямо к нам, в то место, где сейчас расположен нынешний Химмаш. Понятно, что разница в воспитании и привычках быта - колоссальные. Из воспоминаний мы знаем: в начале между воспитанниками из разных социальных слоёв возникали конфликты. У них подворовывали и вели себя очень конфликтно. От голода и болезней дети умирали, а хоронили умерших выжившие дети. И неизвестно, во что бы вылилось всё это, если бы Виктор Константинович Смирнягин через полгода не стал директором детского дома.

Конечно, не всё изменилось в момент. Но в этот самый момент был задан новый вектор, новая глава в истории детского дома. Новый директор сразу проявил инициативу, добиваясь от распределительных органов дров, которых в то время всем не хватало, а также общих инвестиций. Со временем материальная часть значительно улучшилась. При детском доме даже открылись мастерские, в которых воспитанники обучались основам профессий, девочки шили. У дома появилось даже подсобное хозяйство. Фактически, после изменений в его структуре, он стал самообеспечивающимся предприятием. Но самым главным достижением, на мой взгляд, стало невероятное сплочение коллектива. Там, где раньше дети писали друг на друга доносы, стал работать совет воспитанников, который сам мог многое решать. Вдохновляясь примером Макаренко, через труд Смирнягин воспитывал новых детей, которые коллектив, своих друзей считали семьёй.

Они были готовы работать на нужды своей страны, что продемонстрировал массовый уход добровольцев на войну в сорок первом году. Таким образом, Виктор Константинович превратил место, в котором дети репрессированных должны были осознавать, часто несуществующую вину своих родителей, в место, которое, по воспоминаниям воспитанников, оказалось самым счастливым периодом их жизни. Казалось бы, в каком критическом состоянии находилась отправная точка этой истории… А закончилась - счастливой жизнью детей. Выпускники детского дома "выходили в жизнь", получив хорошую добротную специальность, и даже с накоплениями на сберкнижке.

Думаю, нам также нужно, несмотря на обстоятельства, стараться менять мир к лучшему, как Смирнягин. Он поставил себе благородную цель и добился её. Причём, он был один, а нас - много!

XX век в истории человечества ассоциируется с техническим прогрессом, освоением космоса, созданием ООН, появлением телевидения и Интернета, прогрессивных медицинских разработок и многого другого. Можно долго перечислять достижения человечества за прошедший век, но все это будет меркнуть на кровавом фоне двух Мировых войн и бесконечного числа смертей, наступивших в результате тех или иных насильственных действий. Для нашего государства XX век был особенно непростым: помимо участия в войнах – три революции, сталинские репрессии, голод 2/2 1940-х – нач. 1950-х годов, межнациональные конфликты, кризис и развал Советского Союза. Эти события оставили глубокий отпечаток на всем русском народе и сформировали наш особый уникальный менталитет.

Да, мы не можем изменить того, что было, но я с абсолютной уверенностью могу сказать, что изменить будущее в лучшую сторону – в наших силах. Пока мы изучаем историю, у нас есть шанс стать лучше, исправиться, не допустить повторения ошибок наших предков.

В этой работе я хочу рассмотреть эпоху сталинских репрессий с точки зрения истории жизни и смерти конкретного человека – Шабашова Павла Матвеевича. [1]

Павел Матвеевич родился в 1883 году в городе Лепель на севере Белорусской ССР. По национальности еврей. Получил высшее образование. С 1917 года являлся членом ВКПб. На момент ареста был управляющим треста «Лесдров» в городе Свердловск. 21 января 1938 года был осужден выездной сессией военной коллегии Верховного Суда СССР в связи с участием в контрреволюционной террористической и диверсионно-вредительской организации «Правых» и участием в организации пожара на Ново-Лялинскомбумкомбинате и мастерской Лобнинского лесопильного завода. Был приговорен к 15 годам тюремного заключения.Предположительно, умер в 1942 году. Реабилитирован военной коллегией Верховного суда СССР от 3 марта 1956 года за отсутствием в действиях состава преступления.

В справке по архивному делу информации о наличии родственников нет, но судя по письмам,Павла Матвеевича была жена Мария Марковна (ум. 1979 г.), которая также была арестована – 20 октября 1937 года как «жена врага народа» - и отправлена в исправительно-трудовой лагерь. До ареста она была директором заочного отделения института Марксизма-Ленинизма при ЦК КПСС, была уважаемым человеком. Доброе имя ей вернули и восстановили в Бюро Свердловского обкома КПСС толькопосле реабилитации 10 апреля 1956 года. Также исходя из содержания писем, можно предположить, что у Павла Матвеевича были дочери Лариса и Фрида и сыновья Александр и Семён.

За сухими архивными документами сложно увидеть живое лицо человека, его переживания и страхи, его душевные метания, его радости и горести. Прикоснуться к внутреннему миру Павла Матвеевича позволяют сохранившиеся письма родным, которые пронизаны бесконечной любовью к жене и детям. В письме от 7 сентября 1938 года он пишет: «…Я, мои дорогие, с нетерпением жду от вас ответа. Как вы живете, был ли Шура на практике, Фредуся поступила ли учиться, как моя крошка Лоруся? Дорогие дети, напишите о себе, о житье-бытье, как идет учеба. Напишите пару слов о мамочке…». Сколько здесь надежды на лучшее и ни с чем не сравнимой тоски по своей семье, которую он не может увидеть, не может участвовать в жизни любимых людей.

Меня очень трогает то, что он, ни в чем не виновный человек, который по несчастному стечению обстоятельств оказался в тюрьме, не волнуется о себе и своей дальнейшей судьбе. Его заботит лишь одно – в порядке ли его семья. В письме от 27 января предположительно 1940 года он пишет следующее: «…Пиши, как ты и дети перенесли эти большие холода… Как ты и дети одеты? Есть ли теплые пальто, особенно у Лоруси, она ведь хрупкий ребенок, не хворает ли она? Как Фредочка одета? Тепло ли у вас в комнате?..». Он искренне переживает за детей и их здоровье, не жалуясь на своё, лишь упоминая, что его «лечат».

История Шабашова Павла Матвеевича – это лишь одна из миллионов историй сломанных жизней, разрушенных семей и разбитых сердец. На костях этих людей была построена огромная мировая держава, признаваемая и уважаемая во всем мире – Советский Союз. Мы сегодняшние являемся результатом всех тех событий, которые когда-либо произошли в нашей большой стране – так или иначе коснулись каждой семьи.Именно поэтому историю нужно знать. Историю репрессий нужно знать. И помнить. Каждый человек, ставший жертвой этой жестокой несправедливости будет жив, пока его будут помнить. Наша святая обязанность – узнать имя каждого человека, попавшего под эту безжалостную репрессивную машину, отдать ему дань памяти и сделать все, что в наших силах, и даже сверх них, чтобы никогда не допустить повторения подобного не просто в России, а в любой стране на нашей общей планете.

И важный шаг на пути очень сложно, но делается в нашей стране, в частности, на Урале. На 12-м километре Московского тракта около г. Екатеринбурга стоит Мемориальный комплекс жертвам политических репрессий. Он расположен на месте массовых захоронений расстрелянных в тот период людей. В составе комплекса присутствуют «знак трех религий», здание с музейной экспозицией, а также плиты с фамилиями, инициалами и годами жизни 18 475 человек, расстрелянных на этом месте в 1937-1938 годах.

Посещение данного комплекса произвело на меня сильное, ни с чем не сравнимое чувство несправедливости – несправедливой участи, которая постигла всех этих людей. У каждого человека, погибшего на том месте, впереди была целая жизнь. У многих были семьи, которые возможно так и не узнали, что случилось с их родными. Их жизни были обесценены государством, которое должно было их защищать.

Находясь в том месте, я почувствовала и осознала, что мне хочется сделать все возможное для распространения информации об этом периоде нашей истории, чтобы люди поняли, насколько это важно – знать историю своего государства. Ведь зачастую история государства приобретает осмысленность и значимость именно через историю отдельной семьи.

[1] Повествование о судьбе Шабашова Павла Матвеевича основано на содержании копий документов из коллекции Уральского Мемориала.

Биография выдающегося советского физика Семена Петровича Шубина (1908–1938) несправедливо забыта в истории города Екатеринбурга. Молодой ученый, подававший большие надежды для советской физики, так и не смог стать ученым мирового уровня. Этому не суждено было сбыться.

Прежде чем оценить значение Шубина в истории страны и города, обратимся к краткой биографической справке, в которой оставим авторский комментарий исходя из происходивших событий официальной биографии.

Родился будущий ученый в 1908 г. в городе Либаве (Курляндия), а уже в 1913 г. семья переехала в Санкт-Петербург. После непродолжительного времени, семейство Шубиных было вынуждено покинуть Петербург и переехать в Украину. Переезд был связан с начавшимися действиями на фронтах Первой мировой войны.

С этого момента началось научное становление Семена Петровича. Сначала на физико-математическом факультете Харьковского университета, а потом и в Московском государственном университете. Переход был связан с переездом.

В 1927 г. Шубин окончил университет с отличием. Годом позднее он был арестован за участие в троцкистской демонстрации и отправлен в ссылку в Ишим. Ссылка была получена им за участие в демонстрации колонны троцкистов по случаю памяти дня 7 ноября. Научная деятельность в это время чудом не прекращалась.

Научные контакты с научными школами Шубин поддерживал на протяжении начала 1930-х гг., что придавало ему известность среди исследователей-физиков СССР.

В 1932 г. Семен Петрович был назначен начальником отдела теоретической физики в Уральском физико-техническом институте Уральского Филиала АН. Для уральского этапа жизни это очень показательный период, т.к. мы видим, что с этого периода началось техническое, реальное воплощение в жизнь научной школы в области физики на Урале. Семен Петрович не был исключением и привнес свой вклад в ее становление. Естественно, и сама научная школа, и сами представители физической науки на Урале не оставались в стороне. Благодарность не осталась в стороне - в 1934 г. Шубину была присуждена степень доктора физико-математических наук по сумме трудов, написанных во время пребывания в сибирской ссылке. Практика, существовавшая в СССР, однако редкая среди людей молодого возраста, к которому и относился на тот момент Семен Петрович.

24 апреля 1937 г. произошел арест Шубина. Приговор был вынесен почти через год - 9 апреля 1938 г. Шубин получил 8 лет исправительно-трудовых лагерей «за активное участие в контрреволюционной троцкистской банде». Так это или нет, сейчас сказать сложно, какова была степень активности в участии в тех самых троцкистских собраниях.

Удивительно, каким образом происходил процесс фабрикации улик на Семена Петровича Шубина. Основываясь на материалах уголовного дела, хранящихся в архиве ГААОСО, можно отметить, что работа следственно-оперативных групп оставляла желать лучшего. Показания, вопросы, и подходы к увеличению срока показывают низкую результативность работы органов для настоящего обвинения физика.

20 ноября 1938 г. Семен Петрович Шубин скончался в Севвостлаге в возрасте 30 лет, не отсидев и года. Жизнь молодого физика оборвалась.

У него осталось трое детей и жена. Реабилитирован в 1956 г. и полностью оправдан. Позднее, всю семью Шубина взял на попечение его бывший коллега, физик и ученый – Сергей Васильевич Вонсовский.

В 2016 г. на доме, где жил Семен Петрович, была установлена табличка в память о молодом физике.

Молодой физик еврейского происхождения, показавший высокие исследовательские результаты при жизни, гнусно погиб от рук советской репрессивной системы весной 1938 г. в Севвостлаге.

Имеем ли право, мы, современные люди и, особенно, молодежь, помнить этого человека и привнесенный им вклад в развитие науки и техники Свердловска (ныне Екатеринбурга)? Должны ли мы стараться привнести вклад в увековечивание памяти его имени в городе Екатеринбурге? На мой взгляд, безусловно, должны.

Исторические факты из его жизни изобилуют информацией о его ученом таланте и прирожденном уме. Человек, по всем прогнозам, мог бы привнести неоценимый вклад в развитие физики и механики в Советском Союзе, однако власть решила иначе.

Приплетая к его университетскому этапу жизни былые моменты, когда Шубин сочувствовал троцкистам, власть решила его не отпускать из своих рук, зацепившись за связь с троцкистами - для коммунистов этого было достаточно, чтобы избавиться от человека, обвинив его в «контрреволюционной деятельности». Так был запущен процесс, в ходе которого не стало ни талантливейшего для своих лет ученого, ни человека.

Трагизм жизненной линии Семена Петровича заключается не только в этом. Он заключается в другом. Устранив человека по заведомо сфабрикованным обвинениям (что подтверждают архивные источники), власть в СССР лишила себя всякого права на оправдание своих злодеяний.

Загубив таланты на начальной стадии (коих было, увы, великое множество), репрессивная система не смогла предугадать, каким бумерангом обернутся последующие экономические и политические кризисы в истории советских десятилетий. Утратив дееспособные кадры, система обрекла себя на крах и падение, что в конечном счете с ней и произошло.

Таковы события, проливающие свет на жизнь и деятельность советского физика Семена Шубина. На мой взгляд, перечисленные выше факты из биографии, а также логические размышления должны поспособствовать увековечиванию его памяти в жизни Екатеринбурга и всей страны.