Иван Михайлович Бабич на момент расстрела едва достиг 18-ти  лет.

Родился 7 января 1920 года в селе Курганоновозацкое Харьковской области Украинской ССР, по национальности – украинец.
В 1931 году семью Бабич раскулачили и выслали на Урал. Проживали, как и многие другие спецпереселенцы, в трудпоселке Исеть. 9 февраля 1938 года Иван был арестован. Как следует из протокола, «при обыске ничего неоказалось» (орфография подлинная).
В анкете арестованного в графе «профессия» Иван указал «слесарь, стропальщик», место работы и должность – смазчик на
каменном карьере УЗТМ. В первом и единственном протоколе допроса 9 февраля 1938 года Иван «признал вину», якобы умышленно навредил технике, а «20 апреля 1937 года выезжал в деревню Курган Харьковской области, по пути заезжал в Москву и проверял обстановку с поставленными передо мной задачами контр-революционной организации совершения терактов. Прожив в Москве 3 дня на Курском вокзале я выехал в Свердловск».
Оперуполномоченный железнодорожной милиции УРКМ УНКВД по Свердловской области сержант милиции Хамьянов рассмотрел следственное дело №38625 в отношении 70 человек и сформировал Обвинительное заключение по статьям 58-2-8-9-11 УК РСФСР, в котором, в частности сказано: «В феврале месяце 1938 года 4-м отделом УГБ УНКВД по Свердловской области вскрыта и ликвидирована контр-революционная повстанческая террористическая организация, существовавшая на трудпоселках: Эльмаш, УЗТМ, Калиновка и других, созданная исключительно из кулацко-белогвардейского элемента в 1935 году…».
Иван Бабич, помимо активного участия в указанной организации, обвинялся в подготовке террористического акта над членами правительства.
25 февраля тройка УНКВД по Свердловской области вынесла решение:  Ивана Михайловича Бабича РАССТРЕЛЯТЬ. В отношении остальных семидесяти человек было вынесено такое же решение.
Все 70 человек были расстреляны 2 марта 1938 года.
Реабилитирован Иван Президиумом Свердловского областного суда 28 февраля 1957 года. Посмертно.
Отец Ивана, Михаил Федотович Бабич(1901 г.р.), сцепщик и
кондуктор на Уралмашзаводе, был арестован 4 января 1938 года,
осужден 10 июля 1938 года, расстрелян 27 июля 1938 года.

- Станислав Адольфович Церпицкий, на момент расстрела – 77 лет. Если воспользоваться данными книги памяти Свердловской области, то есть люди гораздо старше – например, Агафон Иванович Железников, ему было 85...
Родился Станислав АдольфовичЦерпицкий в 1860 году в Российской империи, в городе Вильно (в настоящее время – Вильнюс, Литва), по национальности – литовец. Проживал в Свердловске, пенсионер.
Первое следственное дело по политическим мотивам в отношении Станислава Адольфовича в Свердловске было открыто в 1925 году (заголовок : «Будрис Ф.Ф и др.».
Дело в 3 томах.
В деле имеется постановление, в котором сказано: «1925 года, Апреля 7 дня, Я, Уполномоченный ОО и КРО ППОГПУ по Уралу Сизяков, рассмотрев дело за № 504 на служителя польского религиозного культа ксендза Будрис Франца Францевича, старосты - Церпицкого Станислава Адольфовича, Квицинского Иосифа Доминиковича в гор. Перми - Рутальского, Ковальского, Видавского, в гор. Тюмени - Редзецкого, Карнацевич; в гор. Тобольске - брат. Ивановских, Курпеля и др, а также и лиц, связанных с ними, подозреваемых в преступлениях, предусмотренных ст.ст.61, 66, -69 УК.
Нашел:
В 1921 году в г. Свердловске было организовано польское общество, которым при клубе была создана секция “Взаимопомощи и информации”. Под флагом данного клуба сконцентрировалось гнездо польской контр-революции…. Принимая во внимание, что разработка ведется с 1921 года и дальнейшее производство такового не может дать положительных результатов, а потому ПОСТАНОВИЛ:
одновременно по всей Уральской Области произвести операцию по указанному делу и провести в порядке дознания и следствия. Провести в ночь с 8 на 9 обыски и арест вышеуказанных лиц и др. связанных с ними по мере необходимости вытекающей из процесса операции».
гор. Свердловск. 9 октября 1925 г.
Из протокола допроса, произведенного Полномочным Представительством Гос Политуправления на Урале в гор. Свердловске от 9 октября 1925 г. мы узнаем, что Станиславу Адольфовичу на тот момент 59 лет, родился он в Вильно, гражд. СССР. На момент ареста проживал в Свердловске, ул. быв. Дубровинская 11, кварт. 3.
«Род занятий: Деревообделочник.
Семейное положение: Женат 42 года.
Имущественное положение: Никакого, живу в коммунальном доме.
Партийность: Безпартийный
Полит. убеждения: -
Образование: Общее: Техническое, 4 класса. учил.
Специальное: Строитель и Деревообделочник.
Чем занимался и где служил: с 1888 года служил в Вильно в строит. конторе.
а) До войны 1914 года: Столярным ремеслом.
б) До февральской революции 1917 г: в Свердловске на заводе “Уральский Пролетарий” до 15.02.1918 года.
в) До Октрябрьской революции 1917 г: на заводе “Уральский Пролетарий”.
г) С Октябрьской революции до ареста: с 1919 года в колхозе - Ж.Д. Техникуме – К-урал. леса - Уральский Пролетарий.
Следствие было недолгим и 14 апреля 1925 года Уполномоченный ОО и КРО ППОГПУ по Уралу Талдыкин, рассмотрев дело дознания за №6780 на гр. Церпицкого Станислава Адольфовича, подозреваемого в совершении преступления, предусмотренного 66,89 ст.ст УК. и принимая во внимание недостаточность обвинительного материала против гр. Церпицкого Станислава Адольфович( «в силу чего дело не требует дальнейшего производства дознания»), а потому на основании ст. 202 УПК постановил: в отношении гр. Церпицкого Станислава Адольфовича дело производством дознания прекратить, гр. Церпицкого Станислава Адольфовича из-под стражи освободить.
Вновь Станислав Адольфович был арестован 2 ноября 1937 года, в возрасте 77 лет.
За эти годыДубровинская, одна из старейших улиц Екатеринбурга, поочерёдно сменила ряд названий: 2-я Укту́сская, Златоу́стовская (Сре́дняя Златоу́стовская или просто Средняя), снова Дубровинская, и к повторному аресту Станислава Адольфовича она уже называлась улица Чернышевского. Основанием для ареста послужила справка на арест Церпицкого Станислава Адольфовича, которая гласида следующее:
«Церпицкий Станислав Адольфович, 1860 года рождения, уроженец города Вильно, Польша, гр-н. СССР, проживает в гор. Свердловск, ул. Чернышевского, д. № 11 кв.4, пенсионер.
По показаниям Квецинского, Рациборского и др. С.Н является членом существовавшей националистической шпионской организации и возглавляемой агентом иностранных разведок ксендзом Будрис Ф.Ф(арестован), был тесно связан с членами организации “П.О.В”. Рациборским, Квецинским, Томашевским, Збыковским, Тышко Марией, Эдутисом. В течении ряда лет был связан с полковником французской армии шпионом Дюланг и его заместителем Гарба.
На основании изложенного Церпицкий подлежит аресту и привлечению к ответственности по ст.58-6 и 11 УК РСФСР.
Сотрудник УНКВД по Свердл.обл. ( Сверчков)
Согласен: - пом.нач.ш.отдела.
УГБ. УНКВД - ст. лейтенант гос.безопасности (Морозов)».
2 ноября1937 г. был произведен обыск:
« Протокол обыска
1937 г. 2 ноября Мы, нижеподписавшиеся сотрудники третьего отдела НКВД по Свердл. обл. Осинкин Александр Иванович и Наумович. в присутствии понятых: Харьковой Мартеи Козимировны. согласно ордера №1 отд. УНКВД от _ дня 193_ года за №_ произвели обыск в квартире, Церпицкого Станислава Адольфовича, проживающего по Чернышевской ул., в доме №11 при чем, обнаруженным 1) сто рублевые облигации: / за №49 № 08091, №08092, 08094, 08095, 08096, 08097, 08098, 08099, за № 07 . 11743, 11744, 11745, 11746, 11747, 11748, 11749; пятидесяти рублевые облигации за № 42 серия 08280. Всего на сумму 1675 рублей. 2) -советские полтинники- 4 штуки 3) план города Екатеринбург - Свердловск, 4) Блокнот, 5) Коллекция старых денег - 6) план город Ново-Николаевска, 7) план города Москва 8) – разная переписка, 9)- пластинки, 10) чемодан…»
Ценности (денег 2 руб. и облигации) были сданы по квитанциям
Из протокола допроса от 27 октября 1937 г. можно узнать чуть больше подробностей личной жизни: «Состав семьи: Жена Юлия Рафаиловна 60 л., дочь жены Чупко Юлии Рафаиловны Станислава Станиславовна 31 г. проживает в Ярославле. Брат живёт в Америке, сестра находится в деревне Станзичи Вил. уезда.»
В этом же протоколе в числе прочих имеются «Вопрос: Вы Обвиняется в том, что являетесь членом контрреволюционной шпионской националистической организации, возглавляемой польским ксендзом Будрис. Ф.фр, которая проводила шпионскую работу. Признаете ли вы себя виновным в предъявленном вам обвинении?» и «Ответ: В контрреволюционной деятельности я ни какого участия не принимал, и ни в каких организациях не состоял, а потому виновным себя не признаю»
Далее следует заявление Станислава Адольфовича.
«… Учитывая безнадежность дальнейшего запирательства пред. организации следствия и принимая во внимание то что я в дальнейшем желаю честно работать и быть честным гражданином Советского союза, тем более, что я человек имеющий от роду 77 лет.
Я решил дать откровенное показания о моей причастности к шпионской организации, созданной в г. Свердловске Польско-Литовским шпионом ксендзом Будрисом Франц. Францевичем, который завербовал меня в вышеуказанную организацию в 20-21 году этого столетия»..
14 ноября 1937 года Протокол допроса Церпицкого Станислава Адольфовича зафиксировал: «я являюсь участником польско-литовской к-р организации, существовавшей в ряде городов Урала и Поволжья, как-то в гг. Свердловске, Перми, Тюмени, Кирове, Уфе и т.д.»
17 ноября 1937 г. помощник оперуполномоченного 3 отделения 3 отдела сержант государственной безопасности Вшишков оформил «Обвинительное заключение по след.делу №21960, по обвинению Церпицкого Станислава Адольфовича по ст. 58. п.6 УК РСФСР». Этот документ был утвержден начальником УНКВД по Свердловской области комиссаром государственной безопасности 3 ранга Дмитриевым и прокурором У Р А Л В О бригвоенюристом Шмулевичем. Сей документ гласит: «Произведенным по делу расследованием- установлено: Церпицкий Станислав Адольфович является участником польско-литовской контрреволюционной националистической шпионской организации». Следственное дело предписывалось направить на рассмотрение ГУГБ НКВД-СССР во внесудебном порядке.
27 ноября 1937 года Станислав Адольфович постановлением тройки ГУГБ НКВД СССР приговорен к высшей мере наказания.
8 декабря 1937 года расстрелян.
Станислав Адольфович Церпицкий реабилитирован посмертно Военным Прокурором Уральского военного округа, полковником юстиции Киселевым в соответствии со ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года № 10036 - XI " О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х и начала 50-х годов".
Орфография документов сохранена

В Книге памяти жертв политических репрессий Свердловской области перечислены имена 133 жителей Свердловска, мужчин, представителей немецкой национальности, которые пострадали в 1930-е – 1950-е годы от политических репрессий. Среди них Николай Генрихович Фриц, заведующий технической иностранной библиотекой Уральского Индустриального института (сейчас – УрФУ) и преподаватель немецкого языка.

Николай Фриц родился в многодетной немецкой семье 13 ноября 1873 года в городе Одессе. Его отец, Генрих Генрихович Фриц, немецкий подданный, был приглашен на должность счетовода в имении Фальц-Фейнов.
Николай Фриц учился Императорском Новороссийском университете. После был направлен в Германию для продолжения обучения по специальности «технология сахаристых продуктов». Работал химиком на сахарных заводах.
В 1900 году Николай Фриц вернулся в Российскую империю и поступил на сахарный завод Бельгийского акционерного общества в Полтавской губернии. В 1903 году перешел на педагогическую службу.
С 1907 года – в Перми, преподает естествоведение и немецкий язык в Алексеевском реальном училище. В 1911 году принимает российское подданство.
Первая супруга – Олимпиада Филипповна Черенкова, дочь одесского купца (скончалась в 1918 году, в Одессе). Дочь Людмила эмигрирует в 1920-е годы во Францию.
Вторая супруга – Александра Иустиновна Дрекслер-Голынец, дочь действительного статского советника Иустина Яковлевича Голынца, пермского чиновника и общественного деятеля.
В 1919 году Фриц эвакуируется из Перми с отступающей армией Колчака. В Омске решает остаться. Вскоре его мобилизуют в Красную Армию. Служит делопроизводителем, начальником отделения обязательной военной службы в Пермский военкомате.
После демобилизации поступил работать в Инспекцию по надзору за плаванием судов в городе Пермь. Работал последовательно в «КамУралЛес», лесном отделе, в химической лаборатории Лысьвинского металлургического завода.
В 1930 году приглашен на должность заведующего технической библиотекой и преподавателя немецкого языка в Институт цветных металлов в Свердловск (с 1934 года работал на тех же должностях в Уральском индустриальном институте).
В первый раз арестован 4 февраля 1935 года. Обвинялся в том, что на протяжении многих лет передавал в Германию сведения, представляющие государственный интерес, за что получал от Германии вознаграждение через Торгсин.
На допросах Николай Генрихович отмечал: «Для получения нужных мне данных о состоянии советской сахарной промышленности я пользовался газетами, журналами, монографией, справочниками по сахарной промышленности. Литературу я эту получал от различных советских издательств по сахарной промышленности. Причем получение мною литературы происходила следующим образом. Между советскими и германскими издательствами происходит обмен журналами. По договоренности «Centralblatt» с нашими советскими издательствами, журналы по одному экземпляру своих изданий посылали мне бесплатно, за что им «Centralblatt» посылал свои издания».
4 июля 1935 года Особым Совещанием при Народном Комиссариате Внутренних дел СССР Николай Фриц был приговорен на три года ссылки в Башкирию за контрреволюционную деятельность.
До своего второго ареста Николай Генрихович Фриц работал преподавателем в Институте повышения квалификации хозяйственников в городе Уфе. 12 ноября 1937 года был повторно взят под стражу.
11 июля 1938 года осужден Военной коллегией Верховного Суда СССР по ст. 58-6, 58-8 и 58-11 УК РСФСР и приговорён к расстрелу, с конфискацией имущества, как участник антисоветской шпионской организации, собиравший и передававший сведения для германской разведки.
Через 30 лет был полностью реабилитирован Военной Коллегией Верховного Суда СССР, а дело прекращено за отсутствием состава преступления.

В «Книге памяти жертв политических репрессий Свердловской области» внесены имена 415 мужчин и 97 женщин еврейской национальности, которые на момент ареста проживали в городе Свердловске. Из них к высшей мере наказания (к расстрелу) было приговорено 242 мужчины и 42 женщины, к разным срокам заключения в исправительно-трудовых лагерях – 146 мужчин и 49 женщин, к ссылке – 27 мужчин и 6 женщин.
Среди этих людей была и молодая семья Шмиля Бровера и Чары Тарандаш.
Молодые супруги родились в местечке Ганчешты Кишеневского уезда Бессарабской губернии Российской империи (в настоящее время – город Хынчешть в Республике Молдова) в 1912 году. Отец Шмиля, мещанин Алтер Мойше Шулим Броварь владел паровой мельницей, что помогло его сыну получить образование – в 1932 году он окончил Кишеневскую Ремесленную школу «Мунка», получив квалификацию токаря и слесаря.
Супруга Чара занималась шитьём.
На допросах в 1937-1938 годах оба они будут рассказывать, что после свадьбы находились в тяжелых материальных условиях жизни и не имели постоянного места работы, поэтому решили переехать из Румынии (к которой в то время относилась территория их проживания) в СССР.
22 февраля 1934 года Шмиль Бровер и Чара Тарандаш в компании ещё пяти человек нелегально пересекли границу. Чара Израиловна вспоминала годы спустя, что сделать им это помог проводник по имени Яков: он довез перебежчиков на лошади до границы, а дальше они пошли пешком, но уже на советской территории были задержаны пограничниками и доставлены в Тираспольское ОГПУ, откуда отправлены в Саровский особый карантинный лагерь ОГПУ для предварительной изоляции нарушителей границы. В сентябре того же года им разрешили выехать на Урал, в город Свердловск.
С 14 сентября 1934 по 19 августа 1936 года Шмиль Бровер работал слесарем 5 разряда на Свердловском ремонтном заводе «Уралэнерго», а Чара Тарандаш – нормировщицей в мастерской № 8 «Швейтреста». Супруги получили советское гражданство, поступили на рабочий факультет Свердловского государственного университета (сейчас – УрФУ), жили во ВТУЗгородке.
Но все оборвалось в один день: 22 ноября 1937 года был арестован и заключен под стражу Шмиль Бровер. 26-летнему мужчине было предъявлено обвинение по ст. 58 п.6 УК РСФСР – причастность к разведывательным органам иностранного государства.
На допросах мужчина рассказал, что с 1930 по 1932 годы был членом нелегальной студенческой подпольной организации в Румынии – «Красный школьник», и подвергался аресту со стороны тайной полиции (сигурации). В 1930 годы Шмиль Бровер был арестован за то, что укрывал в своей квартире комсомольца.
27 ноября 1937 года, находясь в заключении, он напишет:
«Я, находясь в Бессарабии и живя в положении безработного, решил переехать в СССР. Но так как я был арестован в 1930 году в Румынии сигурацией за укрывательство одного комсомольца в своей квартире одну ночь, находился у них под подозрением, и шеф жандармов местечка узнал о моем намерении перейти границу с СССР, под угрозами пыток и тюрьмы, потребовал от меня согласия выполнить задание в пользу Румынии. Не имея другого выхода, я ему дал свое согласие.
Но приехав в СССР в 1934 году, я никакой работы не проводил, не желая идти против Советской власти. Мое обещание шефу жандармов, фамилию которого я не помню, я считал, как обещание для избавления от него, а потому никакой связи не содержал. Прошу органы следствия и суда учесть чистосердечное признание и дать мне возможность в дальнейшим заняться честным трудом».
Но 13 января 1938 года Шмиль Альтрович Бровер был осужден к высшей мере наказания, приговор был приведен в исполнение 21 января 1938 года.
Через два месяца после гибели супруга, 22 марта 1938 года УНКВД по Свердловской области с санкции Военного прокурора УралВО была арестована Чара Израиловна Тарандаш. Молодой женщине (на момент ареста ей было 26 лет) было предъявлено обвинение, что она являлась участницей контрреволюционной диверсионно-шпионской организации, созданной в Свердловске по заданию польских разведывательных органов.
11 апреля 1938 года на допросе Чара Тарандаш сказала: «Предъявленное обвинение я отрицаю. В контрреволюционной организации я никогда не состояла, о существовании организации я не знаю, а также никакой работы контрреволюционной не проводила».
Несмотря на отрицание вины, молодая женщина была оговорена другими арестованными (с которыми она не была знакома), что: с 1936 года проводила диверсионную работу. В частности, с другими участниками контрреволюционной организации около станции Свердловск Тарандаш осуществила крушение пассажирского поезда, принимала активное участие в взрыве железнодорожного пути на 118 разъезде в сторону Н-Тагила от ст. Свердловск и в 1937 году вывела из строя, путем поломки главных частей, три швейные машины крупного пошива.
9 сентября 1938 года Постановлением Особого Совещания при Народном комиссаре внутренних дел СССР Чара Тарандаш была приговорена к заключению в исправительно-трудовых лагерях сроком на десять лет.
20 лет спустя Чара Израиловна напишет об этом:
«Следователи предъявили мне всякие ложные обвинения, будто бы я участвовала в какой-то диверсии на Д.В.К., где я никогда в жизни не была, и не имела понятия о таком ужасном преступлении. На все мои доводы и отказы подписать предъявленные мне фиктивное обвинение, они целыми ночами держали меня на допросах, мучали и заставляли подписать состряпанные ими материал. Я не подписала ничего, так как я себя считала не в чем не повинной. Но это не помешало тому, чтобы меня сослали на 10 лет в трудовые лагеря… меня вновь вызвали и на этот раз прочитали мне приговор, то есть решение тройки о том, что я лишена свободы на 10 лет».
Весь срок женщина отбывала в Вятском исправительно-трудовом лагере (ВятЛаге), в Кировской области, работая на лесозаготовках: «В 1948 году я освободилась и больше года не работала по состоянию здоровья. С 1949 года я работаю в швейной мастерской в качестве мастера».
В 1956 году Чара ИзраиловнаТарандаш, проживая в городе Чусовой Молотовской области (сейчас – Пермский край), обратилась с просьбой о пересмотре своего дела.
Производственной проверкой было установлено, что Чара Израиловна Тарандаш была арестована и заключена в исправительно-трудовой лагерь не обосновано. Компрометирующих данных на неё обнаружено не было. Пять человек, которые в 1938 году дали на неё показания, впоследствии отказались от них, и в 1938-1939 годах дела на этих лиц были прекращены. Бывшие работники УНКВД по Свердловской области (3 человека), принимавшие участие в расследовании дела Ч.И. Тарандаш, за преступное нарушение социалистической законности позже были осуждены.
В 1957 году Постановление Особого Совещания при НКВД СССР от 9 сентября 1938 года в отношении Чары Израиловны Тарандаш было отменено, дело прекращено.
Её супруг, Шмиль Альтрович Бровер, был реабилитирован посмертно.

В «Книге памяти жертв политических репрессий Свердловской области» указаны имена 49 студентов и учащихся корейской национальности, которые пострадали от политических репрессий, 38 из них были расстреляны.
Среди них был 23-летний Алексей Цой, молодой человек, любивший искусство, мечтавший стать художником, ученик живописца П.П. Хожателева.

Алексей Цой родился 18 мая 1914 года на станции Иман (сейчас – город Дальнереченск Приморского края) в многодетной крестьянской семье.
Родители Цоя до 1929 года проживали на станции Иман и занимались земледелием, имея собственный дом и корову, а затем переехали во Владивосток, где отец Алексея – Цой Шен-хва – устроился плотником на железнодорожное строительство, а мать вела хозяйство. В 1931 году глава семьи вербуется работать на рыбный промысел в бухту Нельма на берегу Татарского пролива.
В 1932 году возвращается обратно во Владивосток, поступая плотником на постройку рыболовецких судов на Первую речку.
В это время Алексей, закончив семь классов, продолжает учебу в Дальневосточном рисо-мелиоративном техникуме в Никольск-Уссурийске (сейчас – город Уссурийск). В 1932 году на каникулы он приезжает к родителям во Владивосток.
К тому времени родные приняли решения вернуться в Корею. В 1960-м году сестра Алексея, Анна Цой, расскажет, что «В 1931 году проходил обмен паспортов и японское консульство во Владивостоке выдавало паспорта желающим выехать в Корею. Примерно в 1932-33 годах отец с матерью, получив документы в японском консульстве во Владивостоке, выехали пароходом из СССР. Отец выезд в Корею объяснял тем, что по корейскому обычаю хочет умереть на своей Родине. После выезда родителей ни я, ни брат связи с ними не имели».
После этого события Алексей, не окончив техникума, остается во Владивостоке и находит занятие по душе: с 1 декабря 1932 по 9 декабря 1934 года он работает художником в Большом Дальневосточном драматическом театре имени М. Горького. Затем с труппой артистов драматического театра из Владивостока выезжает в Хабаровск, где работает художником-оформителем в Хабаровском краевом театре драмы и комедии.
Коллеги отмечали, что Алексей к работе относился добросовестно и с большим вниманием, быстро освоил техническую часть окраски и оформления. Успешно и талантливо выполнял самостоятельные живописные работы. Любил искусство.

Чтобы продолжить обучение живописному мастерству, летом 1936 года Алексей с супругой Ольгой Сон приехал в Свердловск и поступил в Свердловское художественное училище. Но прожить на Урале молодым суждено было недолго.
Алексей Цой был арестован 20 октября 1937 года у себя дома на ул. Степана Разина № 111.
Из справки на арест: Цой, проживая в Дальневосточном крае, был завербован японскими разведывательными органами, и переброшен в Свердловск для ведения шпионско-диверсионной работы в пользу Японии».
Находясь в заключении, 28 октября 1937 года, Цой написал заявление на имя начальника УНКВД по Свердловской области, в котором оговорив себя, сообщил, что был завербован японской разведкой через своего отца. В ходе допросов Цоя также обвиняли, что он также состоял и в корейской националистической организации, но он своё участие отрицал.
10 ноября 1937 года решением «двойки» Алексей Цой был признан виновным в том, что являлся агентом японской разведки и занимался шпионской деятельностью на территории СССР, и приговорен к высшей мере наказания (расстрел). Приговор был приведен в исполнении 16 ноября 1937 года.
Одновременно с Алексеем Цоем была арестована и его 20-летняя супруга Ольга Сон. По решению Особого совещания при НКВД СССР от 24 июня 1938 года молодая девушка как социально-опасный элемент была приговорена к 3 годам исправительно-трудовых лагерей.
Согласно обвинительному заключению, Сон была признана виновной в том, что являлась женой японского шпиона, знала о шпионской деятельности мужа и не сообщила об этом органам Советской власти. Сама обвиняемая, Ольга Сон, вину свою не признала, указав, что ее супруг, Алексей Цой, контрреволюционной деятельностью не занимался.
После отбытия наказания в Сиблаге, Ольга Сон проживала в Казахской ССР, в городе Кзыл-Орде.
3 сентября 1960 года родная сестра Алексея Цоя, Анна Цой, проживавшая на тот момент в городе Ташкент, написала письмо на имя Председателя Президиума Верховного Совета СССР Л.И. Брежнева, в котором сообщала, что: «Брат был арестован в 1937 году в Свердловске и по постановлению Тройки НКВД был осужден к исправительно-трудовым лагерям сроком до 10 лет. С тех пор прошло уже более двадцати лет, но мы, родные, совершенно не знаем о его судьбе. Я решила обратиться к Вам с ходатайством, чтобы Вы дали указание соответствующим органам о пересмотре дела моего брата Цой Алексея на предмет его реабилитации. Одновременно прошу Вас сообщить мне о настоящей его судьбе, а именно: жив ли он или нет».

Благодаря письму сестры, в 1960-м году начался пересмотр дела, в ходе которого было установлено, что Алексей Цой в 1937 году был репрессирован без достаточных оснований.
Цой был обвинен к принадлежности к японской разведки, но обвинительное заключение было составлено не в соответствии с материалами дела. Основанием для обвинения явились лишь показания арестованного, в которых указано, что его отец в 1930-е годы официально выехал на жительство в Корею. Никаких доказательств виновности Цоя, кроме его показаний, следствием добыто не было.
При оценке показаний Цоя в 1960-м году было учтено и то обстоятельство, что расследование по его делу было проведено с грубыми нарушениями законности. Арестованный Алексей Цой с материалами следствия ознакомлен не был, а бывшие сотрудники УНКВД, участвовавшие в расследование его дела, позднее сами были осуждены за фальсификацию следственных документов.
Постановление Комиссии НКВД СССР и Прокуратуры СССР от 10 ноября 1937 года в отношении Алексея Цоя было отменено, дело прекращено за отсутствием состава преступления.
Статья написан на основе материалов архивно-следственного дела ГААОСО. Ф.Р.1.Оп.2. Д.41272.

В «Книге памяти жертв политических репрессий Свердловской области» упомянуты имена 63 представителей корейской национальности, которые пострадали.
Среди них был молодой человек, студент энергетического факультета Уральского индустриального института (сейчас – УрФУ имени Б.Н. Ельцина) Лев Николаевич Ни.
Юноша не дожил до своего 23-летия две недели.
Лев Ни родился 9 февраля 1915 года на Дальнем Востоке в селе Новокиевское Посьетского района (в настоящее время – поселок городского типа Краскино Хасановского района Приморского края).
Населенный пункт был основан в 1867 году как урочище Новокиевское, с 1900 года - село Новокиевское.
По окончанию Русско-японской войны 1904-1905 гг. Новокиевское становится одним из центров антияпонского освободительного движения корейцев, чем и объясняется большое количество проживания самих корейцев в населенном пункте, среди которых была и семья Ни.
В октябре 1928 года центр Посьетского района был перенесён из села Славянка в Новокиевское, а 10 мая село было переименовано в Краскино в память о лейтенанте Михаиле Краскине, погибшем в пограничном конфликте в марте 1936 года.
Лев Ни был арестован в Свердловске 23 декабря 1937 года как один из подозреваемых в причастности к японским разведывательным органам.
26 декабря 1937 года юноша напишет заявление на имя начальника УНКВД по Свердловской области, в котором оговорив себя, сообщит, что с 1936 года был завербован в Свердловске в шпионско-националистическую организацию «Союз корейцев», организованную японской разведкой.
Члены этой организации ставили своей целью создать в дальневосточном регионе СССР буржуазно-корейскую республику для чего вели подготовку вооруженного восстания на случай начала войны между Советским Союзом и Японией. Также в заявлении Лев Ни указывал, что он был обязан собирать сведения среди учащихся в Свердловске корейцах, выявлять их политические настроения к советской власти, но ничего этого им, в итоге, не было сделано.
15 января 1938 года Лев Ни был признан виновным в том, что, будучи завербованным в японско-диверсионную националистическую организацию, вёл шпионско-диверсионную работу, и осужден к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение 27 января 1938 года.
Спустя почти двадцать лет, 5 июня 1957 года мама Льва, Ольга Ивановна Ни, проживающая на тот момент городе Копейске Челябинской области, напишет письмо на имя прокурора Свердловской области, в котором обратиться с просьбой о пересмотре дела сына, а также с просьбой сообщить ей место, где похоронен её сын (то, что Льва Ни нет уже в живых, женщина не сомневалась): «За что он был арестован я не знаю, в чем он обвинялся мне также неизвестно. С периода его ареста писем от сына я не получала и ничего о нём не знала. Лишь в настоящее время мне стало известно, что мой сын в 1945 году умер. Несмотря на это, считаю, что сын мой осужден и арестован был без всяких оснований и ни в чем не виновен».
В ходе повторного пересмотра дела выяснится, что обвинительное заключение (никем не утвержденное) основывалось исключительно на признательных показаниях самого обвиняемого Ни, которые не были никем проверены. Других же каких-либо доказательств виновности молодого человека в деле не имелось. Проведенной дополнительной проверкой было установлено, что указанный Львом человек, который якобы вовлек его в контрреволюционную шпионско-диверсионную националистическую организацию «Союз корейцев», не был арестован.
Лев Николаевич Ни был реабилитирован посмертно, Постановление Комиссии НКВД СССР и Прокурора СССР от 15 января 1938 года в его отношении было прекращено, дело производством прекращено за отсутствием состава преступления.

19 октября 1937 года, была арестована супруга Алексея, Ольга Сон. На момент ареста ей было 20 лет. Постановлением об избрании меры пресечения и пред'явлении обвинения капитан Коломенский, сотрудник 3 отдела Управления НКВД по Свердловской области, постановил Сон Ольгу 1917 г. р. виновной по статье 58-12 (недонесение) и мерой пресечения уклонения от суда избрал содержание под стражей. Постановление объявлено обвиняемой 25.11.1937, от подписи под ним она отказалась.20 октября 1937 года был оформлен Протокол обыска, произведённого 19.10 в квартире Сон Ольги. Обнаружен "один паспорт предналежащий ей лично", обвиняемая арестована (в протоколе она записана с фамилией мужа - Цой Ольга).
23 ноября 1937 был оформлен « Протокол допроса» , из которого известно, что обвиняемая родилась в городе Киртцу, род занятий - домохозяйка, малограмотная, беспартийная, дочь рабочего, до революции жила на иждивении родителей, мужу 23 года, он арестован 20.10.1937. В Свердловск Сон Ольга приехала с мужем 25.09.1937, до этого она вместе с ним проживала во Владивостоке при своих родителях, также там у неё был брат; мать - Тугай Мария, 65 лет. Муж жил во Владивостоке с 1931 по 1937 гг., обвиняемая познакомилась с ним там же в 1934, через год вышла замуж. Знакомых в Свердловске ни обвиняемая, ни её муж не имеют. Контрреволюционную деятельность мужа Сон Ольга отрицает.
25 ноября 1937года было создано « Постановление об окончании следствия по делу».
По решению Особого совещания при НКВД СССР от 24 июня 1938 года молодая девушка как социально-опасный элемент была приговорена к 3 годам исправительно-трудовых лагерей.
Согласно обвинительному заключению, Сон была признана виновной в том, что являлась женой японского шпиона, знала о шпионской деятельности мужа и не сообщила об этом органам Советской власти. Сама обвиняемая, Ольга Сон, вину свою не признала, указав, что ее супруг, Алексей Цой, контрреволюционной деятельностью не занимался.
После отбытия наказания Ольга Сон проживала в Казахской ССР, в городе Кзыл-Орде, где написала заявление Председателю Президиума Верховного Совета СССР товарищу Брежневу Л. И., в котором сообщила, что её муж был арестован по сфабрикованному делу по обвинению в шпионаже (ст. 58-6). За недонесение Сон Ольга отбывала наказание "в Мариинских и Кемеровских лагерях НКВД СССР". В феврале 1960 года дело Цой Алексея было пересмотрено и прекращено за недоказанностью преступления, он был реабилитирован посмертно. Заявительница просила пересмотреть и её дело, реабилитировать её как невинно осуждённую.
15 августа 1963 года Постановлением Президиума Свердловского областного суда Ольга Сон была реабилитирована
По материалам административно-следственного дела (ГААОСО, Фонд Р-1
Оп. № 2, Дело № 27230 , Ед. хр. 17496)

Хиония (Феония) Федоровна Беляева, последняя настоятельница Ново-Тихвинского женского монастыря, в возрасте 80 лет была приговорена к трем годам ссылки

В 1920 году, после закрытия Ново-Тихвинского монастыря, около двухсот насельниц остались в Свердловске, проживая группами по нескольку человек. Так же поступили пять женщин, сплотившиеся вокруг бывшей игуменьи монастыря Хионии Фёдоровны Беляевой. Они купили дом на 2-ой Загородной улице (современная ул. Фрунзе) и стали жить вместе.
Хиония Фёдоровна и Таисия Денисовна Данилова вели хозяйство, остальные работали. Их общий заработок составлял около ста рублей в месяц. Варвара Ивонина и Елизавета Волкова работали уборщицами в Уральском политехническом институте, а Ксения Яковлевна Харькова была чернорабочей в одной из производственных артелей города.
В своём доме бывшие монахини устраивали молебны, на которые приглашали горожан. Трое из них написали донос в ОГПУ. Однако причиной ареста и последующего наказания стали церковные ценности и предметы культа, которые женщины укрывали у себя в течение десяти лет. В описи вещей, обнаруженных при обыске в августе 1930 года, значатся: «бронзовая медаль «Трёхсотлетие дома Романовых», крест нагрудный золочёный, образки жёлтого металла, кольца серебряные с религиозными надписями, чётки чёрного дерева, яйцо пасхальное стеклянное». На допросе женщины не скрывали, что все эти вещи они забрали, когда уходили из монастыря, опасаясь того, что иначе всё будет разграблено.
В деле есть выписка из протокола заседания Президиума ЦИК СССР от 23 октября 1930 года за подписью Авеля Енукидзе, в котором указано, что изъятые вещи следует реализовать через соответствующие госорганы, а вырученные деньги выслать в финотдел ОГПУ.
8 сентября1930 года пять бывших монахинь были обвинены в следующих «преступлениях»: «под видом моления у себя в квартире, на протяжении нескольких лет занимались контрреволюционной деятельностью, проводя антисоветскую агитацию среди отсталого населения»; «занимались систематической скупкой и выкачиванием дефицитных товаров»; «занимались сбором и выкачиванием с рынка серебряной разменной монеты и не выпускали её в обращение». Все пятеро были приговорены к трёхлетней ссылке в Казахстан. Дальнейшая судьба их неизвестна. Они были полностью реабилитированы в 1989 году.

Крупный ученый-энтомолог, профессор УрГУ, почетный член всех без исключения уральских обществ краеведения. Поначалу новая власть ценила ученого и даже запретила его преследовать. Но  в итоге и он оказался в исправительно-трудовом лагере — и был расстрелян.
Юлий Михайлович Колосов родился 20 декабря 1892 года в Екатеринбурге. Отец Юлия был учителем, политическим ссыльным. В 1907 году Юлий поступил сразу в четвертый класс Екатеринбургской мужской гимназии. Там он познакомился с преподавателем французского языка Онисимом Егоровичем Клером, который заметил интерес мальчика к насекомым. Онисим Егорович сделал многое, чтобы развить и закрепить этот интерес, и впоследствии Юлий Михайлович не раз с благодарностью отзывался об Онисиме Егоровиче как о первом наставнике. Окончив гимназию в 1911 году, Юлий поступил на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета, где учился до осени 1914 года. 30 ноября 1914 года будущего ученого арестовали в Петрограде — на основании сведений о его принадлежности к университетской группе социалистов-революционеров и участия в студенческих протестах против Первой мировой войны. Четыре месяца он провел под арестом, а после был выслан из Петрограда — с запретом на проживание в ряде областей Российской империи.

В 1915 году Юлий Колосов перевелся в Казанский университет, который окончил два года спустя. А в 1917 году выступил автором проекта о необходимости госохраны памятников природы, который презентовали министру земледелия.

Осенью 1917 года Колосов получил предложение стать заведующим кафедры энтомологии Харьковского университета, но началась Октябрьская революция и Юлий Михайлович вернулся в Екатеринбург. Здесь он с головой погрузился в работу. С 1920 года преподавал в Уральском университете, в 1924 году стал профессором кафедры энтомологии теоретической и прикладной. Новая власть ценила ученого и еще в 1921 году Юлию Михайловичу выдали удостоверение в том, что ему позволяется иметь в своей квартире одну свободную комнату в качестве рабочего кабинета. А всякого рода обыски, аресты, выселения, конфискации имущества и прочие подобные меры к нему «не допускаются».

С 1926 по 1929 годы он вел курс лесной энтомологии в УПИ, одновременно работая энтомологом на областной малярийной станции при Санитарно-бактериологическом институте. Малярийная станция, которая позднее стала паразитологическим отделом, была открыта по инициативе Юрия Михайловича в 1925-м. В свое время он возглавлял и ее, и отдел.

В 1930-е годы Юлий Михайлович возглавил кафедру зоологии в Уральском горном институте и начал читать курс лекций в Свердловском медицинском институте.

Колосов не только преподавал, но и вел активную научную и краеведческую работу. Он организовал в Уральском обществе любителей естествознания энтомологическое бюро и создал крупную коллекцию насекомых Урала; боролся с вредителями сельского и лесного хозяйства, так как в первой половине 1920-х годов в Зауралье периодически бушевала причинявшая огромный ущерб саранча. В 1923 году профессор Колосов как крупнейший специалист-энтомолог был назначен заведующим отделом защиты растений при Уралнаркомземе. За короткое время Колосов смог организовать борьбу с саранчой, а также занимался предварительной подготовкой технического персонала, постоянно разъезжая с лекциями.

С 1914 по 1937 год Юлий Михайлович, согласно составленному им самим жизнеописанию, опубликовал более 250 работ по вопросам систематики, биологии, зоогеографии, синонимике, библиографии и борьбе с вредителями. Печатался он как в русских, так и в зарубежных периодических изданиях. Подавляющее большинство работ Юрия Михайловича посвящено энтомофауне Урала. Именем Юрия Михайловича Колосова названо несколько видов насекомых.

Все рухнуло в одночасье: 27 марта 1937 года Юлий Михайлович Колосов был арестован по анонимному доносу. До этого ученого уже преследовали: в 1929 году он был арестован свердловским ОГПУ и провел в заключении месяц. Но в 1937 году ему предъявили более серьезное обвинение: участие в контрреволюционной эсеровской террористической организации. По этому делу проходили еще девять человек. И никто не признал себя виновным.

13 октября 1937 года Юлий Михайлович был приговорен к десяти годам исправительно-трудовых лагерей и отправлен в БАМЛАГ. В письме домой Юлий Михайлович писал: «…здесь такая же морилка, как и та, в которой у меня гибли тысячи бедных насекомых!» В марте 1938 года он был переведен в город Свободный, в восьмое отделение Амурского НКВД, где бесследно исчез...

И только через семьдесят с лишним лет землякам Юлия Михайловича Колосова стало известно, что 26 марта 1938 года решением тройки УНКВД Дальневосточного края он был осужден повторно и приговорен к расстрелу «за участие в контр-революционной троцкистско-террористической организации, за высказывания на руководителей партии и правительства». Приговор приведен в исполнение 8 июля 1938 года в 03 часа 00 минут.
18 октября 1956 года Президиум Амурского областного суда г. Благовещенска отменил Постановление Тройки УНКВД по ДВК. Дело прекращено за недоказанностью обвинения. Юлий Михайлович реабилитирован. Посмертно.

Ни один исследователь ни до, ни после Юрия Михайловича не внес столь крупного и разностороннего вклада в изучение энтомофауны Среднего Урала. Юлий Михайлович владел единственной в своем роде коллекцией портретов и автографов энтомологов России и СССР. Хранилась она в сейфе Госбанка. Однако после ареста Юлия Михайловича его архив и коллекция исчезли. Их местонахождение неизвестно.

Одна из самых молодых девушек, осужденных по ст.58 УК РСФСР, найденных нами, - это Галина Федосеевна Васецкая, учащаяся школы 178 города Свердловска (по данным книги памяти Свердловской области). Точный возраст указать невозможно, документально подтверждено, что на момент ареста она училась в 7-м классе средней школы. В анкете, которую сотрудник НКВД заполнял в 1937 году, значится 1920 год рождения, а в заявлении прокурору, которое Галина написала в 1938-м году, она пишет: «Мне от роду 15 лет»… (Позже сотрудники НКВД были осуждены за фальсификацию этого дела).
Галина  родилась в «Украинской ССР, Харьковская обл., Хорольский р-н, с. Ново-Ивановка». Но до 1924 г. село находилось в Хорольской волости Хорольского уе́зда Полтавской губернии. В Свердловске Галина жила с родителями и двумя братьями по ул. Индустрии, в доме №4.
Арестована 4 октября 1937 года. В постановлении об избрании меры пресечения указано, что она «дочь кулака, украинка, резко антисоветски настроена» и предписано «привлечь по I  категории», что на языке того времени значило «расстрелять». Брат Василий был арестован за месяц до этого. В квитанции, оформленной после обыска и ареста, значится изъятым у Галины 1 (один) рубль.
Галине Васецкой ставили в вину происхождение из кулацкой семьи, «антисоветские настроения», контр-революционные действия и найденный при обыске листок с нарисованной фашистской свастикой. Галина объясняла, что в школе объявили запрет на изображение свастики, поэтому она нарисовала, чтобы запомнить, другим его не демонстрировала и ни к чему не призывала. В качестве доказательств были приложены показания свидетелей (позднее свидетели от этих показаний отказались). Тем не менее решением внесудебного органа – тройки НКВД - Галина была отправлена на 10 лет в систему ГУЛАГа. Находясь в Ухте, Галина написала два заявления – одно - прокурору о своем заключении и второе - о брате Василии – она не знала, где он и что с ним произошло после ареста.
После этого произошло редчайшее для тех лет событие – 18 октября 1939 года Галина Васецкая была отпущена на свободу. Сотрудниками музея истории Екатеринбурга был сделан официальный запрос, в ответ на который была получена информация об освобождении Галины Васецкой из мест заключения.
Брат Галины Василий был расстрелян 25 сентября 1937, т.е. еще до ареста Галины.
Оба они – и брат, и сестра Васецкие были реабилитированы «за отсутствием состава преступления»

Самый молодой репрессированный из города Свердловска.
Самый молодой осужденный по ст.58 УК РСФСР житель города Свердловска (по данным книги памяти Свердловской области) – это Иван Алексеевич Плешивый (Плешивых). На момент вынесения приговора ему было 14 - 15 лет.
Иван родился в Украинской ССР, Харьковская обл., Лебединский р-н, с. Пристайлово в 1923 году. Вместе с семьей, так как семья была «раскулачена»,  был выслан на Урал.
Арестован 19 ноября 1937 года. На момент ареста Иван жил со старшей сестрой Марией и младшим братом Петром в трудпоселке Исеть Свердловской Рк о.т.п. НКВД (карьер УЗТМ) в бараке № 8, учился в 6 группе (так назывались в те годы классы) школы№ 29 (3-й сталинский райсовет). Отец, Алексей Ефимович, на момент ареста Ивана уже был арестован и осужден по той же 58 ст. УК РСФСР.
В «Политхарактеристике на трудпереселенца», которую предоставил комендант трудпоселка Исеть Белин, было указано, что Иван «…в стенах школы в 1936-1937 г.г. ... открыто клеветал на вождя Партии тов.Сталина, говорил, что если бы жил Ленин, то не было бы нас трудпоселенцев на Урале», далее приводились факты хулиганского поведения Ивана, но к уголовной ответственности Ивана привлекли по политическому мотиву – ему вменялась 58-я статья. В обвинительном заключении от 22.12.1937 г. Ивану предъявляются обвинения по ст.58.10 ч.I УК РСФСР, в частности указывается контр-революционная агитация, направленная против сталинской Конституции.
 «Выписка из протокола особого совещания при Народном комиссаре Внутренних Дел СССР» от 16 марта 1938 года предписывает «направить Ивана в трудколонию сроком на 5 лет».
Реабилитирован Иван Алексеевич был 24 апреля 1989 года на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января1989 года «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х годов и начала 50-х годов»
Его отец, Алексей Ефимович Плешивый(1884 года рождения), не дожил до реабилитации, умер в Онеглаге 16 мая 1942 года. Он был арестован вместе с 12-ю трудпереселенцами, проживающими в трудпоселке Исеть 5 октября 1937 года. Поводом для ареста стала докладная записка коменданта Белика, он же впоследствии «написал» и о сыне. Все арестованные находились под стражей в Свердловской тюрьме, им было предъявлено обвинение в «организации контр-революционной кулацкой баптистской группы, ставившей целью всякими путями и методами заниматься вредительством по месту работы… и т.п.» В обвинительном заключении указано, что вещественных доказательств по делу нет.
17 октября тройка УНКВД Свердловской области вынесла решение – каждому из 12-ти человек - по 10 лет исправтрудлагеря.
7 человек из 12-ти с 1938 по 1945 год умерли в разных лагерях СССР.
27 ноября 1958 года все они были реабилитированы Постановлением Президиума Свердловского областного суда: «Бывшие сотрудники УНКВД Свердловской области Бородин, Варшавский, Воскресенский и Хамьянов, проводившие расследование по настоящему делу, признали факт фальсификации подобных дел  и все они, кроме Хамьянова, были осуждены за это»
Президиум постановил «постановление тройки отменить и дело дальнейшим производством прекратить за отсутствием в действиях осужденных состава преступления»
В административно-следственном деле, хранящемся в Государственном архиве административных органов Свердловской области, имеется справка о том, что А.Е.Плешивый снят с оперативного учета 30.12. 1958 г. (через16 лет после смерти!)
(По материалам административно-следственных дел № 38951 и №27530, которые хранятся в ГААОСО)

Молодая супружеская пара ( дирижер Абрам Борисович Субботовский и балерина Татьяна Петровна Малиновская) в 1935 году приехала в СССР из Харбина, работали в Свердловском театре музыкальной комедии. Через два года обоих расстреляли по обвинению в «шпионаже в пользу Японии».
Абрам Борисович Субботовский родился в 1907 году в Красноярске. Его отец владел заводами фруктовых вод. После революции семья перебралась в Шанхай, но неустроенность жизни вынудила их сначала принять советское подданство, а затем вернуться в СССР. Субботовский-старший поселился в Ленинграде, где жила его сестра, вскоре к нему приехал сын, получивший к тому моменту домашнее музыкальное образование.
Не найдя работы в Ленинграде, Абрам Борисович в 1924 году переехал в Харбин, где прожил до 1935 года. Здесь он работал в оркестре кинотеатра «Паласс», затем в ресторанах «Американский бар» и «Гранд отель». Последнее его место работы в Харбине был Симфонический оркестр железнодорожного собрания Китайско-Восточной железной дороги.
В Харбине Субботовский познакомился в будущей женой Татьяной Петровной Малиновской, на которой женился в 1931 году.
Татьяна Петровна родилась в 1911 году в Херсоне. Ее отец был капитаном царской армии, в Первую мировую войну сражался на германском фронте. После войны и революции семья перебралась в Уссурийск, затем в Хабаровск, а в 1922 году – во Владивосток. В 1927 году Таьтяна Петровна нелегально пересекла границу и поселилась в Харбине, где устроилась продавщицей в магазин. В Харбине она закончила балетную школу и работала в кабаре.
В 1935 году, как и многие харбинцы, Субботовский с женой вернулся в СССР, поселившись сначала в Ленинграде у брата, затем в Свердловске, где ему предложили работать дирижером в Свердловском театре музыкальной комедии. Татьяна Петровна устроилась в театр балериной.
Супругов арестовали в один день – 2 октября 1937 года. Татьяну Петровну обвинили в том, что она якобы была «японской шпионкой» и «организатором террористических групп», а ее супруг ей в этом помогал.
По версии следствия, Малиновская была завербована японцами во время гастролей в Японию в начале 1930-х годов и в 1935 году «была переброшена на территорию СССР для шпионской работы». Дополнительным «штрихом» к обвинению служило то, что в Харбине жили две ее сестры, в Шанхае – еще одна сестра и брат, который, по данным УНКВД по Свердловской области, работал там во французской полиции.
В следственном деле Малиновской всего два допроса: первый, ознакомительный, от 7 октября, второй – обвинительный – от 13 октября. Все выдвинутые против нее обвинения Малиновская категорически отвергла.
Жену в этой твердой позиции пытался поддержать муж: согласно следственному делу, он, увидев Татьяну Петровну в окно камеры во время ее прогулки, «переговаривался с женой <…> и кричал, чтобы держалась, т.е. не подписалась к заявлению о признании».
14 октября прокурор и начальник управления НКВД по Свердловской области утвердили Малиновской обвинительное заключение, 20 октября ее приговорили к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 29 октября 1937 года. Ей было 27 лет.
По мнению следствия, Абрам Борисович «вел весьма подозрительный образ жизни» и имел «большой круг знакомых, в большинстве прибывших из Харбина». Согласно обвинительному заключению, он якобы «являлся активным участником контрреволюционной террористической группы «боевиков», которая была организована террористом Калачевым под общим руководством японского эмиссара Бочкарева, которая по заданию японского главштаба была организована для совершения террористических актов над руководителями партийных и советских организация, а также и на пром. предприятиях, имеющих оборонное значение».
Виновным себя Субботовский, как и его жена, не признал.
Приговор – расстрел – Субботовскому был вынесен 2 ноября 1937 года, а приведен в исполнение он был через неделю – 10 ноября 1937 года. Ему было 30 лет.
Абрам Борисович Субботовский и Татьяна Петровна Малиновская были посмертно реабилитированы «за отсутствием состава преступления» - он – в 1957 году, она – в 1989 году.

Андрей Павлович Збыковский родился в 1895 году в польском городе Росток Холмской губернии в семье учителя. В октябре 1916 года, пытаясь спастись от наступления войск Германии на Польшу, семья переехала в более спокойные восточные области России и поселилась в Пензе.
Сам Андрей Павлович тем временем учился в Санкт-Петербургском университете на юридическом факультете. Летом 1915 года он добровольно ушел на фронт санитаром-братом милосердия, а весной 1916 года вступил вольноопределяющимся в 27-ю артиллерийскую бригаду. Был бомбардиром, позже был произведен в младшие унтер-офицеры.
Еще в бытность санитаром Андрей Павлович был награжден Георгиевской медалью 4-й степени, а будучи бомбардиром – Георгиевским крестом 4-й степени. В июне 1917 года на фронте Андрей Павлович был произведен в прапорщики, но после Октябрьской революции разжалован.
В январе 1918 года он демобилизовался и вернулся в Пензу, где в том же году устроился участковым судьей.
В декабре 1918 года Збыковский был призван в Красную Армию и попал в 9-ю Кубанскую армию, где прослужил до февраля 1922 года на разных должностях: был сотрудником военно-судебного отдела, служил в конском запасе адъютантом, потом помощником командира кавалерийского депо, начальником конского запаса, в Кубанско-Черноморском кавалерийском территориальном полку – адъютантом кавалерийского дивизиона. Затем он был демобилизован в Пензенский губвоенкомат.
В 1918 году в Пензе Андрей Павлович женился на Наталье Федоровне Мухиной. В 1923 году семья переехала в Екатеринбург (в следующем году он стал Свердловском), где поселилась в двухкомнатной квартире на первом этаже второго дома усадьбы по адресу улица Гоголя, 9. Семья жила дружно, скромно, но в достатке, детей приучали к труду. В ней царила атмосфера доброго отношения и уважения. Андрей Павлович работал экономистом на мебельной фабрике «Союзмебель».
16 октября 1937 года Збыковский был арестован по подозрению в шпионской работе в пользу иностранного государства. Согласно обвинительному заключению, он якобы являлся членом польской шпионско-диверсионной организации, созданной в Свердловской области ксендзом католического прихода Франциском Будрисом. Сам ксендз был незаконно репрессирован в 1937 году, а в 50-е годы реабилитирован. Никаких обвинений в свой адрес Андрей Павлович не признал, но «был достаточно изобличен показаниями свидетелей», как выяснилось впоследствии, целиком сфабрикованными следователями.
Мифическая шпионская диверсионная организация стала основной причиной, по которой ни в чем не виновный Андрей Павлович Збыковский был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 8 декабря 1937 года в Свердловске. Андрею Павловичу было 42 года.
В 1956 году Андрей Павлович Збыковский был полностью реабилитирован.
Трагическую участь Андрея Павловича разделила и его супруга Наталья Федоровна Збыковская (урожденная Мухина).

Наталья Федоровна Збыковская (урожденная Мухина). Она родилась в 1895 году в Пензе в семье военнослужащего. Там же окончила гимназию. Наталья Федоровна обладала абсолютным музыкальным слухом и примерно с 1912 года обучалась в Санкт-Петербургской консерватории по классу фортепьяно, где училась у композитора Глазунова, и которую успешно окончила.
В 1918 году в Пензе вышла замуж за Андрея Павловича Збыковского, там же у них родился первенец – дочь Ирина. Сыновья Георгий и Отто родились уже на новом месте, в Свердловске, в 1924 и 1927 годах. В Свердловске Наталья Федоровна работала главным бухгалтером в «Востокстали».
Наталья Федоровна была талантливой пианисткой. В семье Збыковских было пианино фирмы «Беккер», и в свободное время она играла на нем: просто так, для души, на семейных праздниках.
Она также давала уроки игры на пианино и другим детям, которые приходили в их дом по вечерам.
Наталью Федоровну арестовали 16 ноября 1937 года, через месяц после ареста мужа. Обвинения те же, что и у мужа – принадлежность к польской шпионско-диверсионной организации. Как и Андрей Павлович, Наталья Федоровна никаких обвинений в свой адрес не признала.
Поскольку у Натальи Федоровны было трое малолетних детей, местные власти сами не могли решить, что с ней делать, поэтому послали ее дело в Москву (ГУТБ НКВД СССР) для «внесудебного рассмотрения». Через четыре месяца из Москвы пришел жестокий, несправедливый приговор – «к высшей мере наказания». Наталья Федоровна Збыковская была расстреляна в Свердловске 2 марта 1938 года. Ей, как и Андрею Павловичу, было 42 года.
Трое детей Збыковских остались сиротами. Старшей дочери Ирине пришлось начать самостоятельную жизнь, а малолетних сыновей Георгия и Отто (13-ти и 10-ти лет) взяли на воспитание родственники.
Наталья Федоровна Збыковская была реабилитирована в 1957 году.
Но это была не последняя потеря в семье Збыковских. Репрессирован был и отец Натальи Федоровны Федор Федорович Мухин.

Федор Федорович Мухин. Он родился в 1868 году в городе Спасск Тамбовской области в семье канцелярского чиновника казенной палаты. Семья была большая: девять человек. В возрасте 10 лет Федор поступил в Оренбургскую классическую гимназию, которую окончил в 1887 году.
В 1888 году Федор Федорович поступил в Казанское военное училище, после окончания которого был произведен в первый офицерский чин и назначен в Мокшанский батальон Пензы.
В 1892 году Федор Федорович женился на Елене Борисовне Мейн. У них родились три дочери и сын: Римма (1893-1924), Наталья (1895-1938), Михаил (1897-1909) и Татьяна (1899-1985).
Федор Федорович участвовал в Русско-японской войне 1904-1905 годов. 9 июля 1904 года он выступил со штабом 71-й пехотной дивизии в военный поход из Пензы, а 3 августа уже переехал границу на станции Маньчжурия и вступил в пределы Маньчжурского театра военных действий. Участвовал в боях под Ляояном, за что был награжден орденом Св. Анны 3-й степени, в боях на реке Шахэ, во взятии Неженской сопки. За участие в боях под Бенсиху, Цинхенченом и Мадзяндяном был награжден орденами Св. Станислава 2-й степени, Св. Анны 2-й степени и орденом Св. Владимира 4-й степени.
После окончания Русско-японской войны Федор Федорович был назначен в главный штаб Петербурга в качестве заведующего особым делопроизводством по делам Маньчжурских армий. За отличное окончание этих дел в 1909 году был произведен в полковники.
В 1915 году Мухина назначили управляющим канцелярией подготовительной ликвидационной комиссии по делам войны, а в декабре 1916 года произвели в генерал-майоры. В должности управляющего этой канцелярии Федор Федорович работал и во время Февральской и Октябрьской революций – до мая 1918 года. Позже он служил в главном штабе РККА. После увольнения в запас в 1921 году Мухин уехал на Урал, где работал на разных должностях. В возрасте 63 лет он вышел на пенсию как инвалид второй группы.
К семье дочери в Свердловск Федор Федорович перебрался в 1924 году. Ему очень нравилось общаться с внуками, особенно с маленьким Отто. До сих пор остается загадкой, по каким причинам и в честь кого дедушка так назвал своего внука.
В 1931 году Федор Федорович был арестован органами НКВД, но через пять месяцев был отпущен на свободу. Однако оставить в покое бывшего военного, генерал-майора царской армии власти не могли. 9 апреля 1938 года Федор Федорович был снова арестован по сфабрикованному делу о контрреволюционной белогвардейской организации. Он обвинялся в том, что «являлся руководящим участником ликвидированной контрреволюционной повстанческой белогвардейской организации», созданной им в Свердловске в 1935 году «из числа бывших белых офицеров» и «ставившей своей целью свержение Советской власти путем вооруженного восстания». 17 мая 1938 года Мухин был расстрелян. Ему было 70 лет.
Федор Федорович Мухин был полностью реабилитирован в 1989 году.